Новый министр иностранных дел Испании социалист Жозеп Боррель (Josep Borrell), который вступил в должность 7 июня после роспуска правительства Мариано Рахоя, рассказывает в интервью «Монд» и другим европейским изданиям («Файнэншл Таймс», «Гардиан», «Стампа» и «Зюддойче Цайтунг») о скором приеме в Валенсии 629 мигрантов, оказавшихся запертыми на борту «Аквариуса» после отказа итальянского правительства дать им высадиться на территории страны.
«Монд»: Министр внутренних дел Италии Маттео Сальвини (Matteo Salvini) назвал решение Испании «победой». Что вы ответите тем, кто считают, что готовность Испании принять «Аквариус» лишь укрепляет позиции наиболее радикальных противников иммиграции в Италии? Жозеп Боррель: Разумеется, это победа. Победа тех, кто оказались на судне, потому что я не знаю, что бы они делали, если бы Испания не приняла такое решение. Я не стану критиковать итальянские власти. Иммиграция — не проблема Италии, как не была она вчера проблемой Греции и не может стать завтра проблемой для Испании. Раз у Европы есть общая внешняя граница, она не может оставить Италию в одиночестве и смотреть куда-то в другую сторону. Сальвини был избран в Италии на основании иммиграционной программы, которую я не поддерживаю. В то же время назвать произошедшее неожиданностью едва ли возможно.
Раздача еды в лагере мигрантов в районе Сталинград в Париже
— С чем связано решение испанского правительства? — Это попытка заставить Европейский союз задуматься о сути миграционной проблемы и принять меры. Пока что Европа лишь прячет голову в песок. Это общая проблема. Если мы не можем относиться к внешним границам, как к общим границам, шенгенская зона развалится. От ЕС нужна общая политика, как в отношении беженцев, так и тех, кто создает миграционные потоки, поскольку хотят лучшей жизни.
— Представитель Народной партии заявил, что это решение может стать своеобразным призывом. Что вы об этом думаете? — Никакой призыв здесь не требуется. Недавно я побывал в Сенегале. Ситуация носит структурный характер и касается различий в плане демографии и богатств. В краткосрочной перспективе развитие Африки увеличит число потенциальных мигрантов из тех слоев населения, которые обладают необходимыми для того средствами и возможностями. О самых бедных и самых слабых речи тут не идет. Нужно стимулировать развитие, но в то же время быть готовыми к тому, что оно будет лишь способствовать иммиграции на первых порах, пока созданных в этих странах возможностей не будет достаточно, чтобы удержать людей.
— Испания подает пример другим странам, в том числе Франции? — Испания приняла это символическое политическое решение для того, чтобы Европа посмотрела в лицо стоящим перед ней проблемам. Мы не собираемся строить из себя Дон Кихотов.
— Это первый шаг к приему большего числа мигрантов? — Испании еще очень далеко до выполнения принятых нами квот по приему мигрантов, в связи с чем у нас еще есть поле для маневра, чтобы действовать в рамках решений ЕС. Правильность этих квот, разумеется, можно обсуждать. Наверное, этого недостаточно, и такое решение повлекло за собой сильную напряженность в ЕС.
— К южной границе Испании сейчас каждую неделю прибывают почти 500 человек, а с начала года их набралось уже 8 тысяч. Гуманитарные организации говорили о недостатке инфраструктуры в стране… — Не стану вам возражать. Последние несколько месяцев я работал над миграционными вопросами в Европейском фонде прогрессивных исследований, экспертной группе Партии европейских социалистов. В 2008 году, когда я был председателем комиссии Европарламента по помощи развитию, я посетил центры содержания, которые напоминали, скорее, центры заключения. Я смог убедиться в том, что там по большей части существуют неприемлемые условия. То есть, на нашей границе определенно есть проблемы.
— После смены правительства в Италии Испания укрепляет свою позицию надежного партнера Европы? — Нам нужно играть более активную роль. Обстоятельства позволяют это, поскольку политической равновесие изменилось. Великобритания уходит. В Италии появились евроскептические партии. Во Франции все тоже отнюдь не радужно, если учесть голоса сторонников Меланшона и Ле Пен. Тенденции в Восточной Европе хорошо всем известны. Испания может просто скромно играть свою роль в продвижении европейской интеграции, так как мы убеждены, что европейское строительство — залог будущего для нас.
— Вам ближе позиции Макрона или Меркель? — Я предпочитаю самостоятельно формировать позиции. Как бы то ни было, президент Франции выложил на стол ряд предложений, которые я поддерживаю в частном порядке. Однако я — всего лишь министр иностранных дел. Я был также приятно удивлен недавними заявлениями министра финансов Германии, который говорит об укреплении стабильности евро с помощью совместных инструментов, в том числе дополнительных европейских пособий по безработице. Необходимо стабилизировать евро, чтобы не допустить нового кризиса. И не повторять старых ошибок.
— Каких? — Например, отношения к Греции, выставленного ей диагноза и предписанного лечения. Кризис евро воспринимался как фискальный кризис. В Греции дефицит породил кризис, а в Испании кризис породил дефицит. История рассудит то, как фискальная проблема небольшой страны превратилась в экзистенциональный кризис целого объединения. Обсуждение стабилизации евро будет идти дальше. Единая валюта в роли единственного инструмента с трудом может сопротивляться экономическим потрясениям, которые могут возникнуть в любой момент. Если бы прозвучавшие в 2012 году заявления Марио Драги (глава ЕЦБ заверил, что примет все необходимые меры для поддержки евро — прим. ред.) были бы сделаны осенью 2010 года, кризис, возможно, не оказался бы настолько серьезным.
— Вы были одним из самых активных сторонников единства Испании. Как вы объясните каталонский кризис за границей? — Правительства без колебаний встали на сторону испанских властей, и никто не собирался признавать «каталонскую республику». Как бы то ни было, сепаратистская риторика получила отклик среди части международной интеллигенции и общественного мнения, и Испанию представили так, словно у власти вновь оказались Филипп II или Франко. Я же ощущал лишь грусть, которая стала одной из причин моего решения принять министерский портфель. Испания должна развеять ошибочные взгляды и в то же время признать существование политической проблемы.
— Недавно вы вызвали острую полемику словами о том, что Каталония может оказаться на грани гражданского конфликта… — Ситуация напряженная, и нам нужно приложить усилия, чтобы снять накал. Уже сейчас наблюдаются столкновения. Они пока не большие, но уже говорят о напряженности. Так, например, в Барселонском университете группа активистов воспрепятствовала проведению конференции о Сервантесе, и это говорит о том, что ситуацию необходимо урегулировать. Общественное пространство — не место для идеологической символики. Я понимаю, что нахождение политиков под стражей не способствует успокоению страстей, однако у нас существует четкое разделение властей. Если бы его не существовало, правительство не было бы распущено.
*Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).
Оставить комментарий
