Феминизм и гендерные исследования остаются в поле академических исследований первого поколения активистов. Молодое поколение активистов защищает права ЛГБТ-сообщества, а представители государственных структур просто игнорируют саму тему феминизма и гендерного равенства. Казахстан занимает 57 место в мире по числу женщин, представленных в парламенте. Так, в Сенате Парламента Казахстана на 47 мест представлено всего четыре женщины, а в нижней палате Парламента, предусматривающем 107 мест, присутствуют 29 женщин. Впрочем, если сослаться на другую статистику, то Казахстан занимает 2 место (после Беларуси) в странах ЕАЭС — по числу женщин, занимающих высокое место в государственных структурах. Между тем, главные должности в компаниях различного направления тоже в подавляющем большинстве занимают мужчины. Так, доля женщин-руководителей в горнодобывающей промышленности и разработке карьеров — 11,6% из 2291 предприятия; в сфере электроснабжения, подачи газа, пара и воздушного кондиционирования — 12,6% из 867; в сельском, лесном и рыбном хозяйстве — 12,9% из 9218. Отношения внутри семьи, даже в городах, зациклены на главном «кормильце семьи». Уровень безработицы выше именно среди женщин — 5,5%, против 4,4% для мужчин. Самый высокий уровень безработицы отмечен среди молодых людей 25-34 лет — 6,1% для мужчин и 7,7% для женщин. И это не зависит от регионов страны. Как на юге, так и на севере Казахстана сильны представления о том, что финансирование семьи лежит на плечах мужчины, и женщина это охотно принимает. Только в декабре 2009 года президент Нурсултан Назарбаев подписал два гендерноориентированных закона, которые долго продвигали феминистки. Законы приняли совершенно неожиданно для самих активистов женского движения, признается феминистка Светлана Шакирова. Видимо, для того, чтобы «угодить» требованиям Запада накануне председательства Казахстана в ОБСЕ. В статье, опубликованной в марте 2018 года юрист Гульмира Акмолдина, пишет, что «гендерное равенство за 25 летний период независимости продвинулось вперед, однако несовершенство в равноправии мужчин и женщин, особенно в стране с патриархальным уклоном, требуют немалых усилий в его совершенствовании». Так, она привела официальные данные, согласно которым «в 2017 году Казахстан занял 52-е место в рейтинге из 144 стран мира по уровню равноправия полов согласно индексу гендерного равенства Всемирного Экономического Форума», и на таком фоне рейтинг Казахстана очень высок.
Гульмира Акмолдина считает, что эти два закона все равно не дают возможности правоохранительным органам помочь женщинам, страдающим от домашнего насилия. Одна из причин — эти женщины сами не «хотят выносить сор из избы». Если говорить о нюансах, то более патриархальный уклад жизни традиционно остается в сельской местности, а также в малых городах Казахстана и на юге страны. Это связано с тем, что основное казахское население проживает в южных областях Казахстана и в сельской местности. Как пишет исследователь Майрa Кабаковa, «социально-психологический анализ ценностей жизни казахского этноса, выявил, что для современных этнических казахов, как и прежде, наиважнейшими ценностями являются семья, дети, здоровье и благополучие родных и близких». В целом о гендерном равенстве, насилии в семье, неравенстве на работе, говорят женщины в таких больших городах, как Алматы и Астана. Во всех остальных регионах активистов движения не поддерживают ни власти, ни сами женщины, которые предпочитают уклад жизни, в котором им отведены роли домохозяйки, дочери, жены, матери, бабушки.
Что знают о феминизме в Казахстане? Представители властных структур не всегда владеют информацией о феминизме. Многие из чиновников ссылаются на Википедию, но это не очень надежный источник знания. При этом найти какие-то официальные цитаты казахстанских политиков и чиновников о феминизме невозможно. Видимо, они стараются не делать публичных высказываний, избегают прямых вопросов. Активистка Казахстанской феминистской инициативы «Феминита» Жанар Секербаева уверена, что такое понятие, как «феминизм», в казахстанском обществе для многих окрашено оттенками ненависти, злости, неприятия. «Похоже, что люди не принимают это слово, несмотря на то, что могут признавать нарушение прав женщин, дискриминацию ЛГБТИК, сексуальные домогательства на рабочем месте, насилие внутри семьи и прочее», говорит она. Отношение казахстанцев, и мужчин, и женщин, к историям сексуальных домогательств на работе также неоднозначно. Считается, что женщина виновата сама, спровоцировала мужчину, разбудила его естественные природные потребности. Так, правозащитница Валентина Алматинская в своем исследовании «Сексуальное домогательство к женщинам на рабочем месте» пишет о том, что эта проблема в Казахстане игнорируется. В этом исследовании, предоставленном эксклюзивно для openDemocracy, приведены личные истории женщин, рассказанные ими, а также известный кейс «Дело Белоусовой». В «Деле Белоусовой» речь идет о 35-летней жительнице одного из сел Костанайской области на севере Казахстана, которая на работе подвергалась сексуальному домогательству со стороны начальника. Обращения в местные правоохранительные органы ни к чему не привели. В 2012 году с помощью Костанайского филиала бюро по правам человека женщина обратилась в Комитет ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин. Через три года Комитет вынес решение в ее пользу и призвал власти Казахстана предоставить Белоусовой «финансовую компенсацию за моральный и материальный ущерб, причиненный в результате нарушения ее прав». Однако Белоусовой было отказано. «Этот случай показывает что даже при наличии механизмов защиты и принятых международных обязательств, нет возможности реализовать свое право», — приходит к заключению правозащитница. Это исследование наглядно демонстрирует, что государство не ведет никакой информационной кампании о том, что сексуальные домогательства являются преступлением. Еще один кейс, который получил широкое распространение в соцсетях — это видео целующихся в общественном месте девушек. Моралисты, или «уятмены», как их называют в Казахстане (Ұят — стыд), проводят буквально кампанию травли этих девушек. Общество разделилось на два лагеря. Тех, кто поддерживает усилия моралистов, и готовы растоптать не только этих девушек, но попутно всех, кто не вписывается в рамки того морального кодекса поведения, который создан их патриархальным воспитанием. И вторая группа, которая считает, что, во-первых, никто не имеет права выставлять видео на всеобщее обозрение без согласия его героев, и, во-вторых, решать реальные проблемы в стране. Спор пока только набирает обороты, и это свидетельство того, что в Казахстане, пусть и медленно, но формируется новая система взглядов. Ислам и феминизм В середине 1990-х годов в Казахстане начали появляться первые женские неправительственные организации. К 1997 году число таких НПО выросло с 6 до 30, а уже в 2003 году их насчитывалось около 200. Одновременно появились центры гендерных исследований и феминистские лиги. Деятельность женских НПО финансируется международными фондами и европейскими посольствами в Казахстане. Основная проблема, которую решают все эти организации — явная и скрытая дискриминация по признаку пола. Светлана Шакирова из Центра гендерных исследований (ЦГИ) в Алматы, в одной из своих статей отмечала, что «гендерные исследования у нас развивались… с целью обеспечить правительство гендерной экспертизой для ежегодных отчетов ООН и другим международным организациям». Сегодня ситуация несколько изменилась. Появились феминистки новой волны, с западным образованием, со знанием трендов современного общественного развития. Это активистки казахстанской феминистской инициативы Феминита, которые больше вовлечены в защиту интересов ЛГБТ сообщества в Казахстане. По воспоминаниям Карлыгаш Токтыбаевой, лингвиста-германиста, сотрудницы Центра гендерных исследований в Алматы, на Западе часто имеют весьма поверхностные представления об Азии и Казахстане. Во время дискуссии «Феминизм и гендерные исследования в Казахстане: 2018», она рассказала, как на Западе «приходили в ступор, увидев вместо забитых, покрытых женщин образованных, современно одетых и раскованных. В Штатах нашу группу встретила куратор, сообщила, что программа будет очень насыщенной и посоветовала поэтому молиться не пять раз в день, а только два раза, но подольше». Тем временем в Казахстане одновременно с трендом феминизма новой волны проявляется другой тренд — исламизация. К примеру, в правительстве, в государственных институтах страны есть люди, которые считают себя мусульманами, потому что выполняют все необходимые ритуалы — держат мусульманский пост (ораза), читают намаз. Конечно, в госструктуре принят европейский дресс-код. Но на улице, во внешней среде появляется все больше молодых женщин и мужчин, которые уже внешне отличаются от светских граждан страны — женщины в закрытой одежде и хиджабах, мужчины с бородами и головных уборах. Мода на ношение хиджаба в Казахстане появилась вместе с первыми турецкими лицеями в Казахстане, а также вместе с оралманами (репатриантами). Пересекаются ли эти два новых тренда? Надо сказать, что понятие «исламский феминизм» уже прочно укрепилось в академическом дискурсе, и он есть в таких странах, как Египет, Алжир, Турция, Пакистан. Исламские феминисты считают, что ислам был узурпирован мужчинами, проникнутыми патриархальным сознанием. В Казахстане нет ни открытых мусульманских феминисток, ни яркого представителя исламского феминизма. Возможно, потому что, с одной стороны, исламизация — тренд молодой, и у казахстанцев пока нет достаточных знаний об исламе. С другой стороны, как первые казахстанские феминисты, так и нынешнее поколение активистов ориентированы на западные ценности. Потому в Казахстане не существует в активном использовании такого понятия, как «исламский феминизм». Впрочем, среди молодых женщин с активной гражданской позицией, с хорошим образованием, придерживающихся передовых взглядов, немало практикующих мусульманок. Как правило, это девушки, получившие образование в зарубежных университетах, в Китае, Малайзии, Турции. И нынешняя повестка дня, такая как борьба с домашним и сексуальным насилием, может быть и в фокусе этих женщин. Своего рода «пересечения» феминизма и исламизации в Казахстане всё же происходят. Один из таких примеров это то, что в казахстанском обществе, в государственных университетах насаждаются негативные гендерные стереотипы. И свою лепту здесь вносят представители мечетей. Так в январе 2018 года, исламовед Ризабек Батталулы стал известен на всю страну своей пропагандой домашнего насилия. Исламовед призывал мужчин бить своих жен плеткой. Это видео вызвало жаркие споры и осуждение общественности. Позднее исламовед принес извинения, признав, что «в Коране не говорится, что надо бить женщин камчой, Пророк призывал нас любить и уважать женщин». Насилие в семье По данным Всемирной организации здравоохранения ежегодно в Казахстане в результате домашнего насилия погибает около 400 женщин, каждая третья женщина в мире на протяжении своей жизни подвергается физическому или сексуальному насилию. Президент ОФ «Институт равных прав и равных возможностей Казахстана», директор приюта для жертв бытового насилия «ARASHA», детский психолог Маргарита Ускембаева, активно занимается не только исследованиями в области гендерного равенства, но делает практические акции. В частности, помогает реабилитации женщин, пострадавших от домашнего насилия. Это и психологическая помощь, и финансовая поддержка, и специальные кризисные центры для жертв домашнего насилия. Общественный фонд поднимает такие проблемы казахстанском общества, как насилие детей в семье, одновременно, насилие со стороны полиции в отношении жертв. В одном из интервью Маргарита Ускембаева говорит, что «все женщины рассказывают, что их насильники подкупают полицейских, врачей и прочих лиц». И добавляет: «У нас все покупается, и солидарность мужская в том числе». Конечно, это не единственный кризисный центр, по Казахстану насчитывается уже 28 подобных центров для жертв бытового насилия. Работе этих центров помогают общественные и международные организации. В частности, в июне 2016 года Генеральная прокуратура запустила проект «Казахстан без насилия в семье». Проект реализуется Генеральной прокуратурой совместно с Национальной комиссией по делам женщин и демографической политике при Президенте Республики Казахстан, Министерством внутренних дел, многострановым офисом «ООН-Женщины» в Центральной Азии и проектом Европейского Союза в Казахстане. Домашнее насилие имеет очень серьезные социальные последствия, такие как, разрушенные семьи, подорванное здоровье, отнятые жизни, — было отмечено на экспертном заседании Генеральной прокуратуры в декабре 2016 года. Между тем, что касается наказания преступников, то в июле 2017 года президент Казахстана подписал закон, согласно которому статьи по бытовому насилию переместились из уголовного в административный кодекс. Это максимум 15 суток ареста. Руководитель казахстанского движения «Немолчи.кз» Дина Смаилова объясняет это тем, что «редкая жена готова посадить мужа в тюрьму, даже если он её искалечил», и новый закон дает «лёгкую передышку для женщины на 15 суток». Насколько административные меры могут изменить в целом ситуацию с бытовым насилием, если не менять патриархальный менталитет, веками сложившиеся отношения в семье? Поэтому очень важно в казахстанском обществе пропагандировать нетерпимость к бытовому насилию в отношении женщин и девочек, как среди мужчин, так и женщин. В этом смысле остается надеяться на молодое поколение феминисток Казахстана, которые делают акцент на конкретных проблемах регионов страны, таких как насилие в семье, воровство невест, ранние браки, и прочее следствие патриархальности в казахстанском обществе.
*Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).
Оставить комментарий
