Признание того факта, что политические системы в регионе находятся под постоянным влиянием олигархов, имеет важнейшее значение для нахождения правильных решений и для предотвращения копирования молдавскими олигархами своих практик у грузинских и украинских олигархов, и наоборот… Олигархические системы, действующие в тех странах, совместно с которыми ЕС реализует соглашения об ассоциации, демонстрируют разные формы поведения, очень сильно зависящие от предвыборных расчетов, популярности олигархических элит и позиции Евросоюза. С этой точки зрения мы наблюдаем подавляющее несоответствие между молдавским олигархом Владимиром Плахотнюком и его грузинским коллегой Бидзиной Иванишвили. Оба обладают центрами контроля над политическим системами своих стран, оба создали вертикали власти и способны влиять на принятие важных политических решений (таких, как изменение избирательной системы), не нуждаясь при этом в общественном консенсусе. Однако ситуация внутри страны и имидж за ее пределами у двух этих олигархов различны, что предопределяет их политический курс и перспективы дальнейшего правления. Молдавский олигарх Владимир Плахотнюк все еще находится в капкане общественной непопулярности. Хоть за последние два года он и сосредоточил в своих руках всю полноту власти в плане принятия решений, а также открыто координирует руководство страной, его позиции в сфере общественных предпочтений по-прежнему слабы. В 2017-2018 годах команда олигарха приложила значительные усилия для исправления его имиджа: 1) различные техники привлечения внимания (еженедельные пресс-конференции, косвенный перенос имиджа с зарубежных лидеров, благотворительные акции и т. д.); 2) использование положительных аспектов руководства страны; и 3) перекладывание ответственности за неудачи на членов партии или на, в какой-то степени, подконтрольные государственные учреждения (Центральную избирательную комиссию, судебную систему и т. д.). Таким образом, непопулярность молдавского олигарха, практически абсолютная в 2016 году (94,6%), снизилась примерно на 12%, достигнув в 2018 году 82%. В результате уровень общественного доверия к молдавскому олигарху превысил 14%, что является самым позитивным результатом с момента его прихода в активную политику. Этот показатель приблизился к уровню популярности его партии — 16%.
Более того, молдавский олигарх имеет крайне негативный имидж в Брюсселе. Ему косвенно приписывают проявления «захваченного государства» (Европейский парламент, 5 июля 2018 г.) и их вредоносное воздействие на государственные институты, приводящее к серьезным отклонениям от демократических принципов, таким как признание недействительными выборов в Кишиневе (IPN, 9 июля 2018 г.). По сравнению с Владимиром Плахотнюком, грузинский олигарх Бидзина Иванишвили пользуется большой популярностью среди граждан Грузии. Возглавляемая им партия «Грузинская мечта» обладает уверенным парламентским большинством, которое было получено на выборах в октябре 2016 года. Как и в молдавском случае, грузинский олигарх сосредоточил в своих руках практически всю полноту политической власти, за исключением должности президента, который обладает символическими полномочиями, а с 2025 года будет избираться парламентом. В отличие от Плахотнюка, выразившего желание занять пост премьера в 2017 году, Иванишвили отказался от этой должности в 2013 году и с тех пор приглядывал «из тени» за работой правительства. Вернувшись в политику в апреле 2018 года, путем принятия на себя руководства правящей партией, Иванишвили решил отслеживать процесс принятия решений, официально не входя в состав правительства. Возвращение было вызвано политическим кризисом внутри партии «Грузинская мечта», расширением социальных протестов в Грузии и, соответственно, возможностью выхода демократических проявлений в регионе («бархатной революции» в Армении) за пределы национальных границ. Таким образом, как Иванишвили, так и Плахотнюк, координируют правительства, но не занимают государственных должностей, полученных по итогам демократических выборов. Однако «Грузинская мечта» управляет страной на основании мандата, обладающего прочной легитимностью, а Демократическая партия вошла во власть за счет массовой и управляемой миграции депутатов в ДПМ в 2015-2016 годах. Несмотря на то, что средняя зарплата в Грузии практически в два раза выше (465 долларов США в 2016 году), чем в Молдавии, грузинский олигархический режим сталкивается с явными социально-экономическими проблемами, хотя и не идентичными молдавским. Напротив, основными проблемами, заботящими молдавских граждан, являются коррупция и эмиграция, которые взаимозависимы и стимулируют друг друга.
«Проевропейские олигархи» Грузии и Молдавии: одна цель, разные средства Траектория, пройденная Иванишвили в политике, способствовала тому, что в 2018 году он обладает абсолютным большинством в парламенте, контролирует правительство и многие местные органы власти, в том числе и в столице страны. Сам Иванишвили признает, что с 2016 года ему удалось выстроить вертикаль власти. Первое вмешательство в управление страной ограничилось правлением в коалиции с партией Свободных демократов, возглавляемой Иракли Аласанией, экс-министром обороны (2012-2014 гг.), ушедшим из грузинской политики в 2016 году. Позднее, благодаря смешанной избирательной системе, неофициально контролируемая Иванишвили партия получила 49% голосов избирателей и, соответственно, 77% мест в парламенте. Обладая конституционным большинством, «Грузинская мечта» решила сменить избирательную систему и вернуться к пропорциональной системе, сменив тем самым критику со стороны Венецианской комиссии на позитивные оценки последней (СЕ, сентябрь 2017 г.). Тем не менее, новую систему предложено ввести не к выборам 2020 года, а аж для выборов 2024 года, мнение оппозиции при этом учтено не было. Из-за хронической непредсказуемости олигархических режимов введение пропорциональной системы в 2024 году остается под вопросом и зависит от политических и предвыборных расчетов Иванишвили. Молдавский политический алгоритм оказался сложнее, не позволив Плахотнюку более быстро сосредоточить власть в своих руках: в 2009-2015 гг. он управлял страной в составе более многочисленных коалиций и совместно с более мощной политической силой — Либерально-демократической партией. Лишь начиная с 2016 года партия Плахотнюка укрепила свое политическое превосходство, поглотив сегменты, импортированные из ЛДПМ и Партии коммунистов. Чтобы создать видимость коалиционного правления и, соответственно, рассредоточить недовольство общества между несколькими политическими силами, окружение Владимира Плахотнюка способствовало формированию группы Европейской народной партии Молдавии. По сравнению с Иванишвили, политическая позиция Плахотнюка отвергается обширными категориями граждан, поскольку она сформировалась в результате использования ряда недемократических схем невыборного характера. Исходя из этого соображения и, вероятно, вдохновившись опытом Грузии, а также Украины, где олигархическое присутствие является еще более широким, в июле 2017 года Владимир Плахотнюк и Демократическая партия приняли решение ввести смешанную избирательную систему, проигнорировав критику со стороны гражданского общества, оппозиции и зарубежных партнеров. Спешка, в которой Владимир Плахотнюк форсировал политические решения в поддержку смешанной избирательной системы (51 депутат будет избираться по результатам голосования в одномандатных округах), практически обратно пропорциональна той скорости, с которой партия Иванишвили назначила период для отказа от смешанной системы в Грузии. Так, хотя в 2014 году грузинская оппозиция требовала ввести пропорциональную систему уже с 2016 года, а позднее — с 2020-го, то партия Иванишвили назначила этим сроком далекий 2024 год. Публично проявляемый Иванишвили интерес к оказанию влияния на власть не имел никакой открытой связи с попытками увеличить свои доходы, большую часть которых он получал за пределами Грузии. Его имя связывают со свержением власти Саакашвили, которую в 2010-2013 годах называли авторитарной, а также с улучшением отношений с Россией. В то же время, в период его неформального управления Грузией появился ряд тревожных сигналов относительно регресса в области тех политик, которые получили толчок во времена Саакашвили, в том числе в плане масштабов коррупции (IRI, апрель 2018 г.). Тем не менее, то, каким образом Иванишвили осуществляет свой контроль и переформатирует политическую сцену, происходит без провоцирования массового недовольства населения и, соответственно, без жесткой реакции со стороны ЕС и других европейских партнеров. Целью Владимира Плахотнюка является политическое выживание его системы, без которой у него не будет неприкосновенности, а с нею и безнаказанности. Его связывают с кражей из банковской системы и подрывом демократических институтов. Антиолигархическая оппозиция настолько сильна в обществе, что получение максимально большого количества подконтрольных депутатов в будущем парламенте является основным приоритетом политического режима, которым руководит Владимир Плахотнюк. Исходя из этих соображений, Владимир Плахотнюк игнорирует критику со стороны оппозиции и озабоченность внешних партнеров. До сих пор молдавский олигархический режим реагировал непреклонно (введение смешанной избирательной системы, непризнание выборов в Кишиневе, перенос парламентских выборов на февраль 2019 года), что повлекло за собой негативные последствия для национальных интересов (отсрочка предоставления Евросоюзом макрофинансовой помощи) и создало в регионе негативный прецедент (IPN, 16 июля 2018 г.).
Почему подход Евросоюза различен? Хотя и в Молдавии, и в Грузии мы являемся свидетелями функционирования политических систем, основанных на политическом подчинении институтов, отключении системы «сдержек и противовесов» и вмешательстве олигархических интересов (IPN, 28 февраля 2018 г.), ЕС склонен относиться к явлению «захваченного государства» по-разному. Так, деструктивные действия режима Владимира Плахотнюка привлекают в Брюсселе большее внимание, нежели действия, которые можно связать с неформальным вмешательством Иванишвили. Тем самым крепнет ощущение, что одни олигархи из ассоциированных с ЕС государств более «полезны», чем другие (IPN, 17 октября 2016 г.). Дифференцированный подход ЕС к молдавскому и грузинскому случаям объясняется различными соображениями. Во-первых, режим Иванишвили является демократическим и оформился по итогам выборов, пусть даже и проходивших на основе смешанной системы, которая была на руку «Грузинской мечте». Политическая власть, сосредоточенная в руках Плахотнюка, сформировалась за счет непрозрачных схем и путем оказания влияния на депутатов с целью их вступления в Демократическую партию. Отсутствие электорального фактора среди тех методов, с помощью которых Владимир Плахотнюк сконцентрировал власть в своих руках, накладывает негативный отпечаток на тот политический режим, в котором ему принадлежит главенствующая роль. Второй важный аспект связан с количеством и тяжестью отклонений, допущенных режимом, ассоциируемым с Иванишвили, и, соответственно, режимом, связанным с Владимиром Плахотнюком. Кража из банковской системы и ее расследование, которое продвигается с трудом, концентрация в одних руках рынка СМИ, монопольные схемы (Metal Feros — в сфере металлолома, Trans-Oil — в зерновой отрасли, и т.д.), случаи криминального характера, в которых фигурирует имя Владимира Плахотнюка, и т. д., усиливают негласную оппозицию европейских институтов руководству страны во главе с Плахотнюком. В этот список можно добавить непризнание выборов в Кишиневе (июнь 2018 г.), смешанную избирательную систему (июль 2017 г.), налоговую амнистию и декриминализацию экономических преступлений. Пока что ЕС ответил на это отсрочкой выделения первого транша макрофинансовой помощи, который ранее Брюссель обещал перевести не позднее осени 2018 года. Третий и последний аспект, выделяющий случай Молдавии, заключается в участии молдавской антиправительственной оппозиции (ПДС, Платформа DA, ЛДПМ) в семье Европейской народной партии (ЕНП), которая регулярно критикует олигархический режим во главе с лидером ДПМ Владимиром Плахотнюком. Более того, последняя резолюция Европейского парламента, содействие принятию которой оказала ЕНП, подвергла широкой критике Демократическую партию и, косвенно, самого Владимира Плахотнюка. Хотя ряды ЕНП включают в себя главную оппозиционную партию Грузии (Единое народное движение), критика со стороны этой парламентской группы событий в Грузии менее активна и заметна. Хотя ЕНП осудила действия подконтрольного Иванишвили парламентского большинства по смене избирательной системы, она не расценила эти действия как последствия олигархизации политической власти и, соответственно, как плоды «захваченного государства». В то же время, несмотря на заметное вмешательство олигархических интересов в процесс принятия решений, ЕНП назвала Грузию «историей успеха».
Вместо заключения… Мы имеем достаточно ясности, чтобы сказать, что и Молдавия, и Грузия являются государствами, захваченными олигархическими группами. Грузинский случай отличается меньшей остротой и не связан со столь многочисленными и заметными отклонениями, как политический режим в Кишиневе. Но он в любом случае оказывает негативное влияние на устойчивость функционирования грузинских демократических институтов. ЕС избегает намеков относительно наличия в Грузии олигархического фактора и настроен гораздо более решительно в отношении той же проблемы в Молдавии (хотя и отличающейся большей остротой). Признание того факта, что политические системы в регионе находятся под постоянным влиянием олигархов, имеет важнейшее значение для нахождения правильных решений и для предотвращения копирования молдавскими олигархами своих практик у грузинских и украинских олигархов, и наоборот. Молдавский случай доказывает тот факт, что политические режимы, в рамках которых доминируют олигархи, не могут быть «историями успеха», хотя в настоящее время и существует соблазн сделать Грузию новой «историей успеха» Восточного партнерства. Европейским учреждениям следует применять одни и те же критерии при оценке ситуации в регионе, а также занимать четкую позицию относительно вмешательства олигархов в процесс принятия решений. В конечном итоге, это отвечает интересам ЕС — сдерживать любые олигархические режимы, даже если некоторые из них кажутся более приемлемыми, чем остальные.
*Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).
Оставить комментарий
