Вопреки расхожему мнению, Белград и Москва не являются естественными союзниками. Но Запад, считающий их таковыми, только подталкивает эти страны друг к другу. В Сербии неважно, где идет дискуссия: в баре в кругу друзей или на ток-шоу с участием выдающихся социологов. Сербы независимо от своей профессии и общественного положения кажутся едиными во мнении о том, что Запад ни в коем случае их не признает и не примет в свои ряды. Даже самые проамериканские и проевропейские сербы чувствуют, что в них всегда будут видеть «младших братьев русских» из-за общего этнического и религиозного наследия двух стран. Ощущая, что они вызывают подозрение из-за своей принадлежности к славянам и православию, сербы думают, что их считают марионетками и ставленниками России на Балканах — и в ответ отворачиваются прочь от Запада. Такое взаимное непонимание вызывает тревогу, потому что укрепление связей между Москвой и Белградом является той основой, на которой Россия восстанавливает свое присутствие на Балканах, и потому что Евросоюз и Запад не в состоянии стабилизировать этот регион без Сербии. Но ситуация могла быть иной. Отчасти проблема заключается в том, что западные аналитики по обе стороны Атлантики слишком часто подчеркивают мнимый «традиционный» союз между Сербией и Россией. В апреле 2018 года Марк Галеотти (Mark Galeotti) написал для Европейского совета по международным отношениям (European Council on Foreign Relations) доклад под названием «Грозит ли западным Балканам русская буря?» В нем он назвал Сербию потенциальным «троянским конем» России в Европейском Союзе. В том же месяце бывший главнокомандующий силами НАТО Уэсли Кларк (Wesley Clark) написал в «Вашингтон Пост» статью под заголовком «Не ждите, пока западные Балканы снова взорвутся. США и ЕС должны действовать». Там Кларк сделал ссылку на «пророссийских» сербов. В таком прочтении событий есть вполне реальная опасность, не в последнюю очередь состоящая в том, что идея о сербском альянсе с Россией может стать самосбывающимся пророчеством. Сербы в этом вопросе тоже не безвинны. Сербские и российские официальные лица в своих заявлениях очень часто прибегают к лексикону традиционных союзников. Сербский министр иностранных дел Ивица Дачич во время своего июньского визита в Россию заявил: «Россия и Сербия являются традиционными друзьями и союзниками…. Мы останемся друзьями навсегда». Во время празднования Дня Победы в Москве 9 мая 2018 года сербский президент Александр Вучич и Биньямин Нетаньяху стали единственными зарубежными руководителями, официально присутствовавшими на трибунах и стоявшими рядом с российским президентом Владимиром Путиным. В июне 2018 года сербские военные вместе со своими российскими и белорусскими коллегами приняли участие в трехсторонних военных учениях в России, которые получили название «Славянское братство-2018».
Тем не менее, было бы неверно называть сербов и русских союзниками. За упрощенными представлениями, в которых сербы фигурируют в качестве «младших братьев русских», скрываются более сложные взаимоотношения, требующие тщательного изучения. Историки часто говорят, что сербско-российские отношения уходят своими корнями в прошлое, когда царская Россия в XIX веке оказывала помощь в освобождении Балкан от Османской империи. Другие эксперты говорят, что современные отношения зародились в годы Первой мировой войны, когда Россия вступила в союз с Сербией. Но такое избирательное прочтение истории лишает нас возможности объективно оценить сложные отношения между Сербией и великими державами. Как и во многих других балканских странах, национальное пробуждение в Сербии в XVIII и XIX веках вдохновляли интеллектуалы, стремившиеся сделать ее современной и западной за счет привлечения интеллектуального влияния Европы. Примером тому служит первая сербская конституция от 1835 года («Сретенский устав»), авторы которой черпали вдохновение во Франции и Бельгии. Тем не менее, у истории много поворотов и изгибов. В XIX веке западная дипломатия в своих оценках Сербии поделилась на два лагеря. Первый лагерь воспринимал сербов в качестве придатка российских интересов, который необходимо сдерживать, сохраняя для этого Османскую империю. А второй считал, что Сербии надо идти навстречу, превращая ее в оплот противодействия российскому влиянию. Сама Сербия стала прямым отражением этих интересов. Эта страна, пытавшаяся преобразиться в соответствии с европейскими конституционными и культурными нормами, все чаще оказывалась заодно с Россией. Это было вызвано скорее прагматичным реализмом, нежели идеологией. Россия являлась единственной великой державой, активно добивавшейся развала Османской империи. И сербы по этой причине долгие годы действовали, исходя из афоризма «Враг моего врага мой друг». Таким образом, у сербов есть основания испытывать чувство благодарности к России, ведь без ее поддержки они в XIX веке вряд ли смогли бы восстановить свою государственность. Тем не менее в отношениях между двумя странами было немало двусмысленности и неоднозначности. Сербы стремились заручиться поддержкой России, не жертвуя своей независимостью, и Россия часто выражала недовольство их непослушанием, как это было с династией Обреновичей, которая зачастую не желала согласовывать свою внешнюю политику с Москвой. Россия с большими колебаниями поддерживала Белград, опасаясь втянуться в конфликт между великими державами, как это в итоге и произошло в 1914 году. XX век оказался не менее сложным. Сербия в эпоху независимости и в составе сформированной Югославии доказала свою способность вступать в союз с западными державами, когда того требовали ее интересы. Примером тому стал ее альянс с США в годы Первой мировой войны и с Францией после войны. В период между двумя мировыми войнами Королевство Югославия, которым правила династия Карагеоргиевичей, и где этническое большинство составляли сербы, являлось частью восточноевропейского буфера против Германии и Советского Союза. Тот медовый месяц, который начался с освобождением Югославии советскими войсками от нацистской оккупации, оказался недолговечным. В годы холодной войны югославский коммунистический диктатор Иосип Броз Тито стремился к независимости от Москвы, и это в 1948 году привело к знаменитому расколу между Тито и Сталиным. Легендарный автор стратегии сдерживания Джордж Кеннан (George Kennan) видел в коммунистической, но независимой Югославии клин, которым можно расколоть советский блок. В период югославских войн Россию часто представляли в качестве сторонницы режима Милошевича. Но это не совсем верное представление. Борис Ельцин презирал Милошевича за то, что он поддержал неудавшийся коммунистический путч против Горбачева, после которого Ельцин пришел к власти. Переломным моментом для российской внешней политики стала интервенция НАТО в Косове в 1999 году, а не симпатии в отношении Сербии. Для Москвы эта интервенция стала четким сигналом о том, что Россия утратила статус великой державы, поскольку ее проигнорировали в НАТО и обошли стороной в Совете Безопасности ООН. Между тем, после завершения эпохи Милошевича власти в Белграде с подозрением относятся к Путину, поскольку тот упорно придерживался нейтралитета во время революции против Милошевича. Кроме того, Москва не проявляла особого интереса к Белграду; до и после падения Милошевича ее главным партнером по переговорам в бывшей Югославии был режим Мило Джукановича в Черногории. Было бы неверно утверждать, что между Белградом и Москвой существует многолетний альянс. В этом смысле усилия Москвы по формированию более тесных связей с Белградом в последние 10 лет не следует воспринимать как возрождение старого союза. Скорее, это результат современной внешней политики России в путинскую эпоху. И нынешнее состояние двусторонних отношений следует оценивать именно через эту призму. Одним примечательным примером стало то, что Москва выступила за суверенитет Сербии над Косово. Такая поддержка вполне соответствует интересам Кремля. Поддержав Сербию в таком вопросе как Косово, Кремль посчитал, что ему ценой минимальных усилий удастся заручиться поддержкой на Балканах и усилить там свое влияние. Москва может выступать против Запада в его глубоком тылу. Это беспроигрышная ситуация для Путина. Поддерживая Сербию, Россия стремится к достижению собственной цели по созданию многополярного мирового порядка, в основе которого лежит договоренность великих держав. Своими действиями Москва пытается разрушить тот однополярный мировой порядок, проявления которого она увидела на Балканах в 1990-е годы, и вновь утвердиться в звании мировой великой державы, которого, по ее мнению, Запад несправедливо лишил Россию. Но стремясь добиться этого минимальными средствами, Россия ограничивает размах своего влияния. Российские военные не присутствуют на Балканах; Путин вывел российских миротворцев из Боснии и Косова в 2003 году. Как это ни удивительно, но с НАТО и странами Запада Сербия проводит военные учения намного чаще, чем с Россией. У Европейского Союза в Сербии намного более прочные экономические позиции, чем у России, за исключением энергетического сектора, и он является для Белграда самым крупным инвестором и работодателем. ЕС также является главным донором для этой страны. С учетом этих обстоятельств было бы разумно задать вопрос: почему Сербия ощущает потребность балансировать между Россией и Западом? Ответ заключается в том, что Сербия поступает так из-за вакуума власти и влияния, который существует там с 2008 года, когда ЕС и США перестали уделять пристальное внимание Балканам. Потрясения от кризиса евро заставили внешнеполитическое ведомство Сербии распределять риски и диверсифицировать партнерства, так как эта страна все чаще ощущает, что оказалась на периферии западного мира. Этот вакуум власти усугубляется миграционным кризисом и Брекситом. Из-за них у Сербии возникли вполне серьезные вопросы о том, сможет ли она вступить в Евросоюз. Поэтому Сербия принимает попытки заигрывания со стороны незападных игроков, причем не только России, но и Турции, Китая и ОАЭ. Видя, что ее усилия по вступлению в ЕС зашли в тупик, Сербия готова настраивать западные и незападные страны друг против друга, чтобы потом выбивать из них политические и экономические уступки. Сегодняшнее балансирование Сербии между Россией и Западом также обусловлено ее внутренней политикой. Согласно опросам общественного мнения, 41% сербов считают Россию главным другом своей страны, а Путин в Сербии по-прежнему остается самым популярным иностранным лидером. Однако такая популярность России является результатом эмоциональной негативной реакции сербов на политику Запада в 1990-е годы и на независимость Косова. Это не продукт эмоциональных связей из прошлого. Еще одна причина, по которой сербское правительство сохраняет дружественные связи с Россией, состоит в том, что оно не хочет настраивать против себя пророссийскую часть сербского электората. В последние годы в Сербии и на Балканах набирают силу антилиберальные политические движения, а политические руководители из ЕС зачастую закрывают глаза на эти тенденции. Из-за этого сербское правительство использует свои связи с Россией в качестве рычага давления на Запад, чтобы избежать критики за свертывание демократии и власти закона, поскольку на политической сцене этой страны доминирует один-единственный человек (Вучич), а свобода прессы там продолжает деградировать. На эти внутриполитические расчеты в сербской политике по-прежнему оказывает мощное воздействие косовский фактор. Сербские националисты считаю Косово неотъемлемой частью национальной самоидентификации Сербии, а для прозападных сербов поддержка косовской независимости со стороны Запада является признаком того, что он не хочет их признавать и принимать в свои ряды. Сербские политики прекрасно понимают, что не смогут двигаться вперед, если не будет прогресса в решении давней косовской проблемы. Но чтобы не утратить популярность и авторитет среди избирателей, сербскому руководству необходимо придумать такое решение, чтобы Сербию не считали полностью проигравшей косовский спор. В этих целях Сербии в переговорном процессе нужен сторонник из числа великих держав. А поскольку на Западе покровителей у нее нет, Россия весьма полезна в этом качестве. Пока будет сохраняться косовский фактор, и пока сербское руководство не найдет приемлемое для общественного мнения решение проблемы, Россия будет занимать важное место во внешнеполитических соображениях Сербии. Запад должен понять это, поскольку он оставляет двери открытыми для российских заигрываний с сербами и с балканскими странами в целом. Из всего этого надо извлечь полезные уроки. Россия станет продолжать свою нынешнюю политику, пока у нее будут такие возможности, однако она понимает, что Балканы прочно привязаны к Европе. А это значит, что для России существуют определенные границы. Между тем, у Сербии нет никаких причин смотреть на Россию как на недружественную страну; но Белград должен осознать, что рано или поздно ему придется решать, в чем состоят его долгосрочные внешнеполитические приоритеты. Принимая такое решение, сербское политическое руководство должно будет объяснить своим гражданам, что хотя интересы Сербии не всегда совпадают с западными, это не означает, что они идентичны российским интересам. Со своей стороны, Евросоюз и Соединенные Штаты должны понять, что тесные связи между Россией и Сербией в значительной степени являются результатом того, что Запад не ценит в должной мере Сербию и Балканы. Сербы ощутили это 9 июля 2018 года, когда балканские лидеры приехали в Лондон на встречу, которую должен был проводить британский министр иностранных дел Борис Джонсон. Но встречу отменили, поскольку Джонсон неожиданно ушел в отставку. Западные дипломаты должны избегать такого явно пренебрежительного отношения, и кроме этого, им надо понять, что между Москвой и Белградом нет многовековых соглашений, что сербско-российские связи развивались постепенно, когда совпадали интересы двух стран, и пересекалась их культурная история. Это простое понимание станет началом нового подхода как со стороны Сербии, так и со стороны ее западных партнеров по диалогу. Такой новый подход поможет стабилизировать и реинтегрировать главную страну на Балканах. Вук Вуксанович работает в Лондонской школе экономики, где пишет докторскую диссертацию по международным отношениям. Ранее он работал в Министерстве иностранных дел Сербии и консультантом по политическим рискам в Белграде. Вуканович регулярно освещает вопросы современной внешней политики и безопасности.
*Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).
Оставить комментарий
