Ответ на этот вопрос в ходе журналистского расследования корреспондент обнаружил на сером рынке фармацевтических средств.
Представьте себе: живет человек. Ходит на работу и не берет отпусков перед праздниками. Возит рассаду на свои шесть соток. Празднует Новый год - всегда шумно и немного по-дурацки: сам без шубы, зато с селедкой под шубой на столе.
Человек полон энергии, копит на жизнь, обустраивает ее. Но вдруг оказывается в диспансере. И вся его образцовая составляющая - с походами в магазин за хлебом, с телевизором по утрам и прочими атрибутами - остается далеко за входом в больницу.
Опухоль... Она, как сказал Солженицын, задвигает, как стена, и по эту сторону человек один. Только не знал тогда Александр Исаевич, что между человеком, который сильно заболел, и обществом, которому вообще не до него, все будет не так просто.
По словам источника в одной из российских фармкомпаний, несколько лет назад государство стало закупать на открытых аукционах дорогие лекарства для онкологических, ВИЧ- и прочих тяжелобольных. В соответствии с законом участвовать в торгах может любой желающий дистрибьютор. Правила простые: кто продает дешевле, у того и покупают.
В результате в шкафчиках у врачей оказались залежи препаратов с приличным ценником. Если тонна перекиси стоит всего ничего, то 10 флакончиков «поинтереснее» позволяют заработать три месячных оклада. Врачи, завотделением и чиновники тут же придумали, как их своровать.
Когда гвардия в белых халатах ринулась выносить препараты из больниц, появились скупщики. Они приносили на свидания к докторам наличные, унося взамен «интересные» флакончики.
Сбыть все сворованное в аптеки не получалось: льготники стали получать лекарства бесплатно. Тогда перекупщики придумали выставить когда-то закупленные государством, отправленные в диспансеры и украденные врачами препараты снова на открытый аукцион, чтобы продать тому же государству. Круг замкнулся.
Шустрые ребята зарегистрировали юридические лица, получили на них фармлицензии. Выбирали небольшие аукционы, подавали заявки, снижали цены, выигрывали тендеры, заказывали курьеров, грузили все свое «добро» в термоконтейнеры и отправляли в больницы.
«О существовании многомиллиардного рынка ворованных лекарств знали все официальные дистрибьюторы, все легальные производители и врачи. На протяжении последних 10-15 лет они наблюдали, как препараты продаются по цене в три раза ниже отпускной», - сообщает источник.
Государство покупает дважды: у производителя (или официального поставщика) и у вора.
«На даче рассада пропадает, дома полка не прибита, опухоль растет, а «они» ничего не делают», - думает человек, лежа в палате ракового корпуса в ожидании лекарства. Не важно, ворованное оно или нет, главное, чтобы его скорее принесли.
Так-то да, но вообще - нет: хранить препараты по всем правилам не входит в бизнес фальсификаторов. Купленные «с рук» лекарства валяются в спортивных сумках, багажниках автомобилей, гаражах, да где угодно, только не в вакуолизированных холодильниках при температуре 2-8°C на официально сертифицированных складах.
В итоге активные вещества теряют свои свойства, пациента матросят бесполезной терапией в больнице, и он умирает, думая: «Какая же все-таки дрянь, эта ваша медицина».
Два уголовных дела, по словам Людмилы Мокиной из Росздравнадзора Свердловской области, расследуются прямо сейчас: в Екатеринбурге - по ч. 2 ст. 327.2 УК РФ по факту подделки упаковок лекарственных препаратов (произведенных компанией «Биокад»), а также в Санкт-Петербурге - по ч. 4 ст. 159 УК РФ по факту хищения онкопрепаратов того же московского завода из диспансера (вынесли на 54 млн рублей).
Год назад непонятная компания «Серебро» (здесь и далее название изменено, чтобы редакцию не обвинили в давлении на следствие) выставила на продажу «трастузумаб» (препарат для больных раком молочной железы) со скидкой 50% и почти заработала 20 млн рублей за поставку в Свердловский областной онкодиспансер партии для 200 пациентов. Женщины лежали в палатах и шумно говорили. Общими темами у них были страшная болезнь и лекарство от нее, которое больница - спасибо ей большое! - вот-вот купит.
И больница купила бы, если бы не главврач Вячеслав Шаманский, которому вздумалось уточнить у «Биокада» (как у производителя), все ли там нормально с их «трастузумабом», который идет с красным ценником.
Оказалось, уже два года завод продает его только за рубеж. Доктор Шаманский отправился к Сергею Охлопкову, прокурору Свердловской области, - делом занялся начальник управления прокуратуры Андрей Курьяков.
Выезжают на склад «Серебра»: кабинет в офисном здании закрыт, холодильника нет, персонала - тоже. Начальник управления прокуратуры вооружается ФЗ №2202-1 и пишет в «Серебро» письмо с требованием предоставить информацию об условиях хранения препаратов.
Утром оно ушло в «Серебро», вечером компания отказалась от заключения контракта.
«Руководство «Серебра» знало, что мы их ждем, что будем проверять их лекарства», - говорит Андрей Курьяков. ФАС за нарушение законодательства о закупках включила компанию в реестр недобросовестных, Росздравнадзор аннулировал ее лицензию - путь на аукционы для «Серебра» закрылся.
Как рассказал Максим Чалков из Следственного комитета Свердловской области, «в доме на Карьерной улице использовали поддельные упаковки лекарств с целью последующего сбыта». «Ритуксимаб» валялся на антресолях как какой-то хлам.
Тем временем МВД и ФСБ Санкт-Петербурга у себя разбирались с больницей, которая закупила онколекарств больше, чем у нее больных. «Лишнее» - на 59 млн рублей - украли. Совпадение? Не думаем: петербургские оперативники нашли человека, который засветился в обоих преступлениях: в воровстве в питерской больнице и в сбыте контрафакта - в свердловской. Предполагается, что речь идет об одних и тех же лекарствах, но это должна показать экспертиза.
Еще случай: в марте-апреле 2018 г. в прокуратуру Свердловской области обратился Росздравнадзор Краснодарского края: некая компания поставила в аптеку №506 три подозрительные упаковки «несклера» (препарат для лечения рассеянного склероза) на 200 тыс. рублей. Следственный комитет снова возбуждает уголовное дело.
Похоже, по схеме «украл качественное лекарство - перепродал испорченное - человек отлечился и умер» работают мошенники по всей стране. Проверять каждую партию дорого: для экспертизы нужно 10 ампул тысяч по 50 каждая.
«Надо что-то делать», - говорит Андрей Курьяков. И оказалось, уже делают. По словам Ольги Малевой, советника руководителя Росздравнадзора, с 1 февраля 2017 г. в РФ проводится эксперимент по добровольной маркировке лекарств. В системе 5967 участников, 718 препаратов - более 10,7 млн флаконов.
«Маркировка поставит на этом бизнесе жирный крест. У каждой упаковки будет код, по которому можно проследить ее путь от производителя к пациенту», - объясняет источник из компании - участницы проекта.
«За последние два года в Узбекистане были выявлены случаи продажи в аптеках контрафактных российских упаковок «кортексина» (неврологический препарат для людей, перенесших инсульт)», - рассказывает Андрей Ахантьев, директор по экономической безопасности компании «ГЕРОФАРМ», также участвующей в проекте.
«В 2012 году в Ростовской области возбуждены уголовные дела против мошенников, которые производили фальсифицированный «герцептин» (глава криминального бизнеса приговорен к 12 годам колонии в 2014-м).
Выявлялись факты «вторичного оборота» украденных из больниц лекарств по демпинговым ценам. Это когда пациенту по госпрограмме назначаются препараты. В процессе лечения он умирает, врачи списывают средства и продают их на форумах «Рак победим», «Онкофорум», «У-Мама» по цене в 4 раза ниже», - продолжает Александр Быков, директор по экономике здравоохранения ЗАО «Р-Фарм» - компании, которая тоже в деле. Дальше лекарство попадает к перекупщикам, те хранят его как попало и испорченное продают другой больнице.
Между тем, согласно новому закону №425-ФЗ, все препараты, произведенные после 2020 года, должны быть промаркированы. Код каждой упаковки будет заноситься производителем в специальную базу. В больницах будут стоять устройства, позволяющие его просканировать и установить, откуда лекарство сюда попало.
«В ЕС этот процесс занимает 5-7 лет. В России планируется проделать его за 2-3 года», - комментирует Андрей Ахантьев из «ГЕРОФАРМ».
«Все, что можно сделать на компьютере, можно на том же компьютере и подделать. Где гарантии?» - опасается Андрей Курьяков из прокуратуры Свердловской области.
«DataMatrix код» можно подделать, но это не имеет смысла при работе всей системы: повторное обращение лекарства вызовет невозможность легальной продажи, блокировку серии и оперативное реагирование правоохранителей», - отвечает Андрей Ахантьев.
Такого же мнения и Александр Быков из «Р-Фарм»: «В таких условиях подделка маркировки теряет всякий смысл».
А как быть с тем, что еще пару лет в больницы будут попадать «старые» препараты? Четыре года людей будут «лечить контрафактом до смерти»? «До вывода из оборота выпущенных ранее ЛП», - отвечает Андрей Ахантьев. Прокуратура Свердловской области с таким положением дел мириться не намерена. На территории Свердловской области ввели изменения в контракт, который заключается с фирмами перед поставкой лекарств в больницы. Теперь вместе с препаратом поставщик обязан предоставить гарантийное письмо от его производителя, в котором сказано, что лекарство легальное и неиспорченное.
В других регионах России о «гарантийке» знать не знают, а это означает, что надо ее срочно вводить или быстрее запускать обязательную маркировку хотя бы на серьезные онко- и ВИЧ-препараты. Пока же, чтобы понять, испорченное лекарство или нет, надо, чтобы человек... умер.
