14 июня ушел из жизни известный режиссер Станислав Говорухин, создатель таких фильмов как «Место встречи изменить нельзя», «В стиле jazz», «Weekend» и многих других. О Станиславе Сергеевиче чаще всего говорили мыслитель – его интервью всегда были четкие и выверенные, слова точны и злободневны, а мысли ясные и понятные каждому человеку. Он в буквальном смысле радел за русское кино, всеми силами пытался сделать его лучше и приучить «поп-корновую» публику к хорошему кинематографу. «СтарХит» представляет фрагменты тех интервью, которые показывают каким был Говорухин.
«Последние годы я просыпаюсь с мыслью «где достать денег на новую картину». Каждый раз приходится начинать с нуля. Скажу вам честно, все мои картины убыточные, начиная с «Ворошиловского стрелка» и, заканчивая последними. Для меня главный комплимент, когда после просмотра ко мне подходят и говорят: «Ваша картина – глоток свежего воздуха».
Кино не должно вредить, ведь оно, по-прежнему, является важнейшее из искусств. Когда-то люди смотрели по одному фильму в неделю, а теперь каждый день выходит новая картина, поэтому каждый режиссер должен помнить: не навреди! Печально, что с российским кинематографом с каждым годом все тяжелее и тяжелее, считанное число российских картин себя окупают: фильмы для молодежной аудитории, боевики или ржачные комедии, да просто кино для дебилов. Считаю, что все профессии нужны, но есть три обязательных: учитель, врач и защитник Родины. Но почему тогда в России они по-прежнему самые нищенские? Страна, в которой учитель еле сводит концы с концами, не имеет никаких шансов на выживание! А у нас нищенствуют учителя, музейщики, работники культуры… Ясо скепсисом смотрю на будущее и ненавижу разговоры: «Ладно, все обойдется, все будет хорошо!» Покажите мне основания, что все обойдется?!
Голливуд, говорите? Пока Володя (Машков – прим. авт.) пробивался в этих голливудских картинах, он потерял много хороших ролей на родине. Он прекрасный артист, а, поехав туда, он только погубил себя. Почему мы всегда говорим «сняться в Голливуде» круто, но они играют либо бандитов, либо уродов. Вот и Ходченкова сыграла какую-то уродину мерзкую (Гадюку - центральную женскую роль в фильме «Росомаха: Бессмертный»). Когда увидел, то я ей посочувствовал!
Последние годы я снимаю кино о женщинах. Думаю, что это красиво, к тому же женщина по своей сути государственный деятель – говорю вам как депутат Госдумы. Мужики чаще всего думают о карьере, деньгах, а женщина о детях, о семье - значит, она задумывается о стране, где будут жить ее дети, следит за тем, куда мы идем, что будем делать. Почему тогда в парламенте женщин меньше 10 процентов?
Я переживаю за молодых режиссеров, которые не используют компьютерную графику, которые ищут новых молодых актеров, открывают новые имена. Они занимаются настоящим искусством, но их все меньше с каждым годом. А жаль, на них и держится кинематограф. В последние годы у нас пропала нравственная цензура, которая должна быть в любом цивилизованном государстве, она является свободой в любом обществе. О чем вы вообще рассуждаем, если чаще стали слышать: спасите нас, наших детей от такого телевидения, пошлости. Нравственная цензура должна контролировать телевидение, кинематограф, искусство. А у нас этого совершенно нет.
В истории я останусь как человек, который открыл Высоцкого. Но я так не считаю, потому что не я пригласил его в картину «Место встречи изменить нельзя», а он - меня. Однажды Высоцкий звонит: «Мне тут братья Вайнеры сказали, что у них для меня есть хорошая роль. Ты почитай роман, мне сейчас некогда - в Парижск (именно так и сказал!) уезжаю...» Я взял роман «Эра милосердия», прочел и понял, что хочу снять эту картину. Мои картины кажутся молодыми? Так к 80-ти годам я уже понял, как надо «сыграть» молодого режиссера. Не приведи Господь мне сделать занудную картину. Я сам этого терпеть не могу как зритель, да мне этого просто не простят, тут же скажут: «Ну, Говорухин уже в маразме…»
Почему вы думаете, что в свои картины я зову медийных актеров? До «Битвы за Севастополь» про Юлию Пересильд никто не знал, хотя она чудесная! А Максима Матвеева до сих пор знают как мужа Боярской, хотя придет время, и про него будут говорить: «А, Лиза Боярская – это та, которая жена Матвеева?»
Мне уже много лет, да. Но в какой-то момент я понял, что надо забыть слово «пенсия». После 60-ти лет жизнь только началась, это самые лучшие годы, можно сказать пик и физической формы, и интеллектуальной формы. В 60 лет я начал рисовать, и сегодня вполне профессиональный художник.
Я не знаю, что будет дальше с нашей страной. Не решены многие проблемы, которые волнуют всех и каждого. Например, какой будет Россия? Да - такой, какими вырастут ее граждане, нынешние дети. Но мы уже потеряли одно-два поколения, если судить по поп-корновой публике, что заполняет нынче кинотеатры».
