Конечно, если планировать заранее, можно записаться даже на экскурсию в Рейхстаг, увидеть многочисленные автографы советских солдат, сделанные весной 1945-го, а потом подняться на знаменитый купол и, сидя в открытом здесь ресторанчике, наслаждаться мирным европейским небом… Но дальновидность не наш плюс. Поэтому вопрос, на что потратить полтора дня путешествия, оставался открытым.
К счастью, четыре месяца назад на званом ужине – директор МАММ Ольга Свиблова открывала тогда выcтавку классика современной живопиcи Шона Скалли – я разговорился с немецкой галеристкой Барбарой. Придвинувшись почти вплотную, она посоветовала не произносить при 72-летнем Шоне имя художницы Катарины Гроссе, работы которой Москва уже видела в «Гараже». «Сексуальная ориентация этой дамы и недавний роман с русской девушкой тут ни при чем, просто ее художественную манеру он считает плагиатом, отвлекающим от его всемирно признанного гения», – тихо наставляла меня фрау Барбара и напоследок любезно пригласила в свою берлинскую галерею, где хранится множество творений Гроссе. Название галереи, как и слова галеристки, что «внутри есть небольшой, но чудесный садик», я, как мне тогда показалось, запомнил хорошо. И вот я набираю телефон Барбары, но узнаю, что в Берлине ее нет.
Понимая, что кроме Сары в галерее Барбары нас будут ждать только аромат цветущего садика и, если повезет, шампанское, я в берлинском варианте ЦУМа быстренько забрасываю в себя немецкие сосиски с луковыми чипсами (в этом торговом центре они cамые вкусные) и прыгаю в такси.
«Пожалуйста, галерея Ке…? Ке…?» – я лихорадочно пытаюсь вспомнить название.
«Кениг?!» – радостно договаривает водитель, и уже через несколько минут мы подъезжаем к модернистскому эксперименту 60-х – бывшей церкви Святой Агнессы, а ныне одной из самых известных художественных галерей Берлина.
Из глыб необработанного бетона, весьма напоминающих бункер, словно из фантастического портала, возникает милая девушка. Естественно, мы ей объясняем, что, мол, от Барбары и хотим видеть Сару. При упоминании Барбары девушка окидывает нас немного странным взглядом и уходит. Вернувшись, она снова как-то настороженно смотрит на нас. «Может, зря я ел луковые чипсы», – стараясь дышать в сторону, думаю я.
«Сара – это я, – представляется девушка, – но у меня есть лишь 10 минут». Тут в ее поле зрения попадает сумка моей жены, взгляд ее теплеет, напряжение становится чуть меньше, и экскурсия по залам начинается.
Количество картин популярного немца Ансельма Рейле меня впечатляет сразу (в первый раз я познакомился c абстракциями этого художника в коллекции Умара Джабраилова). Радует взгляд и обещанный небольшой садик, обилие занятных скульптур всемирного известного австрийца Эрвина Вурма почти веселит. Творения Катарины Гроссе, несмотря на обещания Барбары, хранятся здесь почему-то в запасниках, но работы внушительные.
Приятно и то, что после нашего общения взгляд Сары почти спокоен.
«Прошу прощения, – говорит она. – А когда вы в последний раз разговаривали с фрау Барбарой?»
Мой рассказ, что я набирал хозяйку галереи два часа назад, а познакомились мы на ужине в Москве, снова выводят девушку из равновесия, но она находит в себе силы вежливо попрощаться. На выходе у меня звонит телефон.
«Андрей, у вас все в порядке? Сара решила, вы заблудились, но она еще не ушла», – голос Барбары на секунду лишает меня речи.А потом, разрываясь от смеха, я узнаю, что галерея Барбары носит название Кеюниг, мы же нанесли визит ее главному конкуренту – крупнейшему европейскому арт-дилеру Йоханну Кенигу, отец которого, Каспер Кениг, был куратором биеннале современного искусства «Манифеста» в Санкт-Петербурге. А еще выясняется, что маму Йоханна тоже звали Барбара, но три месяца назад она скончалась.
