Сейчас не проблема задействовать в спектакле хоть живого африканского слона – бюджет позволяет. А вот в 90-х с деньгами в театре, как и везде, было туго: большинство декораций режиссерам и актерам приходилось мастерить чуть ли не самостоятельно. Например, чтобы на сцене появился лес, брали большие листы фанеры и ватмана. На бумаге рисовали деревья, а потом прикрепляли их к деревянной перекладине, подпирали куском бруса. А вместо живых лошадей герои седлали скакунов из папье-маше. В театре «Ленком» до сих пор хранятся подобные шедевры. А актер Александр Збруев шутит, что запросто «вылепит» подобную декорацию за несколько дней. Накануне юбилея – 31 марта актеру исполняется 80 лет – он вспомнил, как однажды самодельная лошадь чуть не стоила ему жизни.
«В театре в 1996 году ставили пьесу по произведению Эдварда Радзинского «Последняя ночь последнего царя», – вспоминает актер. – Играли вместе с Женей Мироновым, Мишей Ульяновым, Ириной Купченко. Мне досталась роль императора Николая II, на очередном прогоне меня загримировали: налепили бороду и широкие брови, надели военную форму... От настоящего царя вообще не отличить! А Ире досталась роль царицы, жены императора.
По сюжету нам было необходимо подняться по лестнице, расположенной сбоку сцены, на возвышении. Там дожидались огромные лошади из папье-маше, которых требовалось оседлать – перекинуть ногу и эффектно спуститься вниз. Поначалу все шло хорошо: оказались в свете прожектора, приготовились... Но я совсем забыл, что кони-то не железные, а картонные! Шучу, просто вжился в роль на сто процентов и решил засунуть ногу в стремя. Конь оказался очень легким и, естественно, не выдержал. Накренился и буквально сбросил меня – мы с ним кубарем покатились вниз по ступенькам! Лошадь, сделанная на совесть, даже не потрескалась. Но вот я, пока падал, несколько раз ударился головой. Приземлился на сцену, трогаю затылок, чувствую – кровь. Как закричу: «Ребята, срочно позовите врача!» Репетиция прекратилась.
Коллеги подбежали, отвели в гримерную комнату, перекисью водорода залили рану. Отчетливо помню: ходить мог. Даже понимал, что рана неглубокая, хоть и пульсировала. Доктора приехали быстро, и меня повезли в больницу. Первое, что сказал врач на месте: «Батюшки, может, ему нужно в психбольницу?» Сначала не понял, почему такое резкое и недружелюбное отношение. Возмутился: мол, что вы себе позволяете, я же за помощью пришел. Но вовремя вспомнил, что одежду-то не сменил!
По сюжету нам было необходимо подняться по лестнице, расположенной сбоку сцены, на возвышении. Там дожидались огромные лошади из папье-маше, которых требовалось оседлать – перекинуть ногу и эффектно спуститься вниз. Поначалу все шло хорошо: оказались в свете прожектора, приготовились... Но я совсем забыл, что кони-то не железные, а картонные! Шучу, просто вжился в роль на сто процентов и решил засунуть ногу в стремя. Конь оказался очень легким и, естественно, не выдержал. Накренился и буквально сбросил меня – мы с ним кубарем покатились вниз по ступенькам! Лошадь, сделанная на совесть, даже не потрескалась. Но вот я, пока падал, несколько раз ударился головой. Приземлился на сцену, трогаю затылок, чувствую – кровь. Как закричу: «Ребята, срочно позовите врача!» Репетиция прекратилась.
Коллеги подбежали, отвели в гримерную комнату, перекисью водорода залили рану. Отчетливо помню: ходить мог. Даже понимал, что рана неглубокая, хоть и пульсировала. Доктора приехали быстро, и меня повезли в больницу. Первое, что сказал врач на месте: «Батюшки, может, ему нужно в психбольницу?» Сначала не понял, почему такое резкое и недружелюбное отношение. Возмутился: мол, что вы себе позволяете, я же за помощью пришел. Но вовремя вспомнил, что одежду-то не сменил!
