«Атлантико»: Хотя Эммануэля Макрона регулярно представляют новым лицом и лидером Европы, не скрывает ли все это подъем другого лидера, Виктора Орбана, обойти которого в политическом долголетии на континенте может разве что Ангела Меркель? Эдуар Юссон: Эммануэль Макрон, безусловно, пользуется популярностью среди части международной и прежде всего европейской общественности. Как бы то ни было, речь идет о наиболее обеспеченных слоях нашего общества. Подобно Джастину Трюдо в Северной Америке, президент Франции стал в Европе последним представителем течения, которое получило с 1980-х годов название «неолиберализм». Этот неолиберализм носит в первую очередь даже не экономический, а культурный и нравственный характер: освобождение нравов и мультикультурализм неотделимы от «финансизации» экономики и распространения свободной торговли. В лице Макрона и Трюдо мы видим своеобразную лебединую песню эпохи, которая началась в 1960-х годах и продлилась полвека. В неолиберальной эре были свои проигравшие, как и в любой другой системе, которая заняла доминирующее положение в тот или иной исторический период. Она разрушила немало жизней и расшатала положение множества людей, которых стремилась (по крайней мере, на словах) освободить. Сейчас же либерализм сдает позиции в Европе. На западе континента пока еще не видно политика, который смог бы стать воплощением альтернативной тенденции. В то же время в Центральной Европе появляется новый консерватизм: Австрия, Чехия, Польша и Венгрия выражают все большее недовольство неолиберализмом, который проявляется в схожих позициях Берлина, Брюсселя и Парижа. Сильнейшее неприятие проявляется в той части Центральной Европы, которая в прошлом находилась под властью СССР. В этой зоне Орбан сейчас, безусловно, является самым сильным и харизматичным руководителем. Не стоит забывать, что Венгрия, Польша и Чехия выжили под властью угнетавших их империй благодаря обостренному национальному самосознанию. Если вы пережили нацизм и советскую власть, вас вряд ли впечатлит вялый тоталитаризм с запада континента. Политический путь Виктора Орбана прекрасно отражает произошедшее: во время первого премьерского срока в 1990-х годах он проявил себя как либерал, но так и не смог добиться переизбрания. Вновь у власти он оказался в 2010 году после того, как совершил поворот в сторону консерватизма.
Сириль Бре: Фигура Виктора Орбана тем более примечательна, что она вызывает раскол, причем не только в европейских институтах, но и Центральной и Восточной Европе и даже в его собственной стране. Политическое долголетие дает о себе знать, однако его одного недостаточно: авторитет зависит от действий во время кризиса. В этом плане венгерский премьер пока что себя никак не проявил. Лидер партии «Фидеш» провел немало лет во власти: с 1998 по 2002 год и с 2010 года по настоящий момент. Вместе с союзниками христианскими демократиями ему принадлежит две трети кресел в парламенте. Его кандидат в президенты далеко обошел всех соперников в 2017 году. Как бы то ни было, Орбану не удается стать лидером Вышеградской группы из-за разногласий с Польшей по поводу отношений с Россией и вялости венгерской экономики. Сравнение с Меркель складывается для него не лучшим образом. Пусть даже канцлерин и вызывает недовольство, особенно на юге Европы, она приобрела авторитет во время кризисов: жесткая позиция пот отношению к России после аннексии части Украины, ее искреннее стремление принять мигрантов, активная борьба в ходе избирательной кампании и т.д. Все это позволило ей завоевать уважение за пределами ее партии ХДС-ХСС и границами страны. У венгерского премьера нет таких качеств: он все еще — глава партии, а не лидер континента.
— Бывший советник Дональда Трампа Стив Бэннон (Steve Bannon) называл его «самым значимым человеком на европейской сцене», а новые австрийские власти берут его миграционную политику за образец… Как оценить влияние Виктор Орбана в Европе? Сириль Бре: Влияние измеряется способностью собрать вокруг себя не только союзников, но и некоторых противников, предложить объединяющие проекты. Обран, безусловно, привлекает центральноевропейские партии, чей электорат с недоверием смотрит в сторону мусульманских мигрантов и не горит желанием передавать национальные полномочия европейским институтам. Приуменьшать его опыт и харизму, конечно, не стоит, однако он раздражает противников в той же мере, что и воодушевляет сторонников. Его поддержка нынешней австрийской коалиции еще больше расширила этот раскол.
Эдуар Юссон: Зачем цитировать одного лишь Стива Бэннона? Разве только он видит, что сейчас происходит в центре Европы? Формирующийся в Центральной Европе консерватизм очень легко назвать популизмом, как и поступают многие обозреватели. Кроме того, несправедливо называть авторитарными или полуавторитарными правительства на том лишь основании, что они не разделяют гипертрофированный индивидуализм Западной Европы. Орбан куда ближе к генералу де Голлю, чем к адмиралу Хоти, с которым его любят сравнивать. Современная Центральная Европа сформировалась в борьбе с коммунизмом и считает, что демократия не может существовать без национальных границ. Многие наши лидеры, которые называют себя последователями де Голля вопреки исторической истине, были бы весьма удивлены, если бы потратили время на то, чтобы узнать, что на самом деле думал и делал основатель V Республики. Так, например, в иммиграционной сфере он был сторонником жесткого контроля и строгих условий въезда. Де Голль посчитал бы совершенно неприемлемой политику максимально открытых границ Ангелы Меркель. Кроме того, его знаменитое высказывание о признании независимости Алжира («Мне не хочется, чтобы церкви в Коломбе превратились в мечети»), которое он произнес перед Аленом Пейрефитом (Alain Peyrefitte), сегодня посчитали бы исламофобским в Западной Европе. Последующее поколение считало де Голля смешным из-за его патриотизма точно так же, как сегодня Западная Европа возмущается подъемом правых в Польше, усилением пророссийских настроений в Чехии и борьбой Орбана с иммиграцией. Сегодня существует неоголлистская Центральная Европа, которая намеревается повлиять на ключевые решения на континенте и все больше отдаляется от настроений Парижа, Брюсселя и Берлина. В Европе возник политический раскол.
— Что вы думаете о двух этих сторонах как никогда расколотого союза? Как оценить текущее и будущее соотношение сил? Чего ждать от будущего Европы, смотрящей в разные стороны? Эдуа Юссон: Европейский союз разделился на три части. Север ЕС по большей части стоит на позициях либерального гипер-индивидуализма. Юг переживает экономический и социальный кризис из-за навязанной севером валютной политики. На востоке дела в экономике обстоят лучше, но он не приемлет либерализм в культуре и политике. Северу ЕС пока что удается сдержать это недовольство, главным образом благодаря Франции, которая по политическим причинам поддерживает север ЕС, хотя у нее есть все основания для солидарности со средиземноморской Европой в социально-экономическом плане. Все дело в том, что наше руководство давно отказалось от голлизма, который сблизил бы его с Центральной Европой. Какие бы решения ни приняла Франция через два-три года, можно не сомневаться насчет потери влияния «неолиберальной партии» в ЕС. Великобритания вышла из ЕС, тогда как Россия, где Путина переизбрали еще на шесть лет, будет содействовать европейскому консерватизму. Пока у нас продолжат утверждать, что если вы против неолиберализма, значит, вы против демократии, раскол на континенте никуда не денется. В то же, время, если у нас смогут вновь открыть для себя плодотворность национального характера демократии, у Европы получится преодолеть разногласия.
Сириль Бре: В Истории Евросоюза не было ни одного золотого века без внутренних разногласий. Отцам-основателям пришлось преодолеть множество препятствий, чтобы запустить Европейское объединение угля и стали и подписать Римский договор. Европейское оборонное сообщество было отклонено французами, которые не хотели вооружать немцев в 1950-х годах. Формирование общего рынка с трудом шло под началом Жака Делора (Jaques Delors), несмотря на сопротивление Франции, Великобритании и т.д. Что касается большого расширения 2004 года, для его проведения потребовалось преодолеть множество сомнений на востоке и западе. ЕС — плод непростых компромиссов и сотрудничества. В этом нет ничего нового. Если говорить о расколе между франко-немецким дуэтом и странами Вышеградской группы на протяжение последних четырех лет, они очень значительны, поскольку в игре оказывается координация между национальным суверенитетом и необходимой интеграцией в союз. Напряженность следует воспринимать не как признак провала ЕС, а как симптом растущей интеграции и значимости Восточной Европы. Будущее нашего континента в значительной степени решается именно там.
*Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).
Оставить комментарий
